ЕГЭ как точка пересечения параллельных

Сегодня в нашей школе, как и в тысячах других школ, для выпускников 11-х классов прозвенел последний звонок. По традиции школьники подготовили праздничное выступление, в котором нашлось место каждому учебному предмету. Математике был посвящен номер, в котором ЕГЭ предстал перед зрителями как вселенская катастрофа, а 4 июня 2009 года — как конец света. Правда, потом появилась учительница математики и всех спасла.

Позже, вспомнив этот сюжет, я невольно стала размышлять о причине всеобщего страха перед новой формой выпускного экзамена. Вспомнился рассказ об истерике мамы, ехавшей в автобусе и разговаривавшей по телефону о ЕГЭ. Праведному возмущению мамы нисколько не помешал тот факт, что ее ребенок пока лишь семиклассник… Родители и дети высказывают недовольство новой формой оценки знаний — ЕГЭ нарушает конституционные права молодых людей! Средства массовой информации заполнены сюжетами подобного рода. Дело дошло до попыток отменить ЕГЭ в судебном порядке. О ЕГЭ и его роли в жизни каждой семьи не высказался только очень ленивый.

Поскольку у каждого ребенка свои жизненные цели, возможности, планы на будущее, то остановлюсь лишь на одной категории семей, в которых растут в принципе обучаемые, но очень ленивые дети, у которых есть весьма разумные, но очень занятые на работе родители, которые не могут быть в курсе жизни своих детей по очень объективной причине: они должны их содержать!

Ребенок по нескольким предметам ничего не знает, но его уже не первый год переводят из класса в класс. Мама знает «правила игры» и уверена в их неизменности, а однажды открытая учителем истина: «У вашего сына стоит отметка "три", но знает он на "два"», уже пережита и забыта. Мама спокойна. Ситуация под контролем: не оставили на второй год тогда, переведут в следующий класс и теперь.

«Как дела у сына?» — спрашивает подруга. «Учится», — звучит краткий ответ. Можно позволить себе не знать ничего лишнего о жизни своих детей, жить в своем параллельном мире, в котором много «своих» проблем. «Он не ходит в школу!» — говорят учителя. «Правда?» — звучит удивленный ответ родителей. «Он списывает домашние задания из сборника готовых домашних заданий», — говорит учитель. «Знаете, я догадывалась», — спокойно говорит мама (как вариант: сама же и купила). Догадывалась, но бездействовала. Почему? Так удобнее. Удобнее позволить себе не знать, что ребенка не было в школе. Удобнее делать вид, что все нормально. Удобнее довольствоваться формальным вопросом «Как дела в школе?» — и не менее формальным ответом «Нормально».

Иногда родители приходят в школу, чтобы отстоять права своего ребенка. Его обидели — потерялась сменная обувь... Реакция быстрая и однозначная: прийти, чтобы защитить. Отпроситься с работы, отложить важную встречу – изменить устоявшееся течение своей жизни хотя бы на один вечер, чтобы зайти в тот параллельный мир, где живет ребенок. А потом опять погрузиться в свой мир и лишь изредка строить общий перпендикуляр: «Как дела?» — «Нормально».

Звоню маме ученицы, говорю, что девочка стала плохо учиться. В ответ: «О господи, а я уж думала, что-то случилось». — «Нет, — говорю, — не случилось: не обидели, не упала, руки-ноги целы. Просто не учится». В трубке хорошо ощущаемое непонимание: чего же тогда нас беспокоите?

Отношения «семья – школа» выстроены и успешно работают. Родители уходят на работу, мало задумываясь по-настоящему, как живут их дети. И вдруг... ЕГЭ!

ЕГЭ — это ситуация, которую родители и их дети не могут держать под контролем. Задания неизвестны, своих учителей и друзей рядом не будет. Кто будет рядом — вопрос. Скажу точнее: известно, что рядом будет кто-то неизвестный. Для семьи это первая неуправляемая ситуация в их школьной жизни, причем очень важная, а поэтому тревожная вплоть до истерики. Завтра твоего ребенка будет оценивать нечто, тебе не подвластное. А ты не сможешь его защитить. У ЕГЭ нет лица, чтобы заискивающе заглянуть в глаза. У ЕГЭ нет пиджака, чтобы поискать карман. У ЕГЭ нет души, чтобы начать умолять. Все эти приемы могут сработать только с твоим школьным учителем, у которого есть и лицо, и пиджак, и душа. Но его на ЕГЭ не будет...

Идет урок в 5-м классе. Тема «Проценты». Решаем задачу с сюжетом «помол ржи». Читаем условие задачи. Останавливаю чтение и спрашиваю: «А что такое помол ржи?» Хороший, умный мальчик отвечает: «Ржа — это такое зерно, его надо обмолотить...» Хм, ржа... Поправляю: «Рожь, — и спрашиваю: — Что на мельницу привозят, а что увозят?» Привозят зерно, а вот увозят, оказывается, хлеб! На вопрос, какой хлеб пекут из ржи — черный или белый, мало кто знал ответ. А кто топтал рожь в сказке Ершова, вспомнила лишь одна пятиклассница…

Школа — это не замок магии и чародейства, учителя — не волшебники. И не сможем мы создать крепкие дома-знания на такой вот стройплощадке. Родители не разговаривают со своими детьми. Ничего не рассказывают об огромном, неведомом мире, в котором им, детям, предстоит жить. Современные дети, действительно, как было сказано сегодня на «Последнем звонке», представление об окружающем их мире получают от учителей. Но могут ли учителя рассказать все? А разве ВСЕ входит в школьную программу? И что, мельницу тоже в школе должны изучать? И ржаной хлеб?.. Огромная часть математических знаний базируется на здравом смысле, на понимании родной речи, умении понять интонацию автора. Это понимание формируется всей жизнью ребенка, а не только той его частью, которая проходит на уроках.

При чем тут ЕГЭ? При том, что успешность сдачи экзамена складывается не только из прочных предметных знаний, но и из запаса общих представлений ребенка: мы же заранее не знаем, какой сюжет придумают составители КИМ, какой речевой оборот они используют.

На городской диагностической работе по теории вероятностей и статистике в одном из заданий требовалось по диаграмме определить месяц, в котором произошло резкое увеличение численности рабочих. На каком школьном уроке мы должны изучить словосочетание «резкое увеличение»? Поставленный в работе вопрос требовал, чтобы учащиеся почувствовали данный оттенок, это не демонстрация натасканности на определенное упражнение. Анализируя работу на следующем уроке, стали подбирать аналогичные словосочетания, вслушиваться в роль слова «резкое» в каждом из них. Сравнили: «боль — резкая боль», «торможение — резкое торможение». Тут раздалось: «А-а-а, так вот как надо было решать!» Хотя я еще и слова о решении не сказала, только попросила перечитать условие и обратить внимание всего лишь на одно слово.

Что же получается? Тот, кто не справился с данным заданием потому, что не обратил внимания на слово «резкий», имеет плохую математическую подготовку? Считаю, что нет, это опять вопрос общей культуры, общего развития, компетентности учащегося, обладания всем тем, что формируется с самого раннего детства. Это – желание и умение слушать, обдумывать, анализировать, понимать истинное значение слов и чувствовать, что каждое слово, так же как и его отсутствие, несет огромную смысловую нагрузку. Мое мнение заключается в том, что это тоже забота родителей, которая не должна прекращаться на протяжении всех дошкольных и школьных лет жизни ребенка! Надо читать детям книги, много рассказывать, воспитывать в них любознательность и, как следствие, стремление идти в школу. Наблюдая обратную картину, понимаю: «Не виноватая я!»

Разговоры-дебаты мам на детской площадкена тему «На какие развивающие занятия уже можно ходить?» — иссякают там же, в песочнице. Куда проще ничего не делать, жить в своем параллельном мире. В школу все равно возьмут. Не престижная? Ну и ладно, здоровее будет. А то соседка жалуется, что у ее ребенка уроки по субботам, рефераты задают, перегружают. Из школы все равно не выгонят — законы есть. Аттестат все равно дадут — пусть и «троечный», а кому его показывать? Хотя? Нет. Стоп. Что-то дальше не складывается... О боже, ЕГЭ!!!

Да, это самое ЕГЭ испортило всю родительскую идиллию. Теперь-то говорят, что аттестат не дадут! «Что делать-то? Кто спасет? Моего ребенка обидели! Да и меня — родителя — спокойной жизни лишили», — слышится там и тут.

Мои размышления касаются жизненной позиции той части школьников и их родителей, беззаботному существованию которых ЕГЭ поставило заслон. По отношению к таким безответственным родителям и таким детям, прощающим себе собственное незнание, ЕГЭ — это наше учительское спасение. Без внешнего, независимого контроля такая часть школьного сообщества существовать, не разлагаясь, не может.

ЕГЭ  — это та самая точка пересечения параллельных жизней детей и их родителей, которой не существует в математике, но которую все обнаружили в реальности! Теперь нельзя родителям много лет оставаться в неведении, как учится их ребенок, заслуженные ли у него тройки, ходит ли он вообще в школу. Теперь родители заинтересуются и качеством преподавания. Теперь вспомнят и про престижные школы, дающие результат, и про уроки в субботу (мы же учились), и про перегрузку (ничего, скажут, сначала сделаешь уроки, а уж потом пойдешь гулять). Придется контролировать, интересоваться: «Что изучаем?», «Что будет в контрольной?»... А это уже не формальный взгляд из параллельного мира, а общая дорога для ребенка, его родителей и всегда готового спасти мир от катастрофы учителя.

Багишова О.